Если при жизни Моцарта его творческая мощь осознавалась лишь сравнительно небольшим числом слушателей, то уже в первое десятилетие после кончины композитора признание его гения распространилось по всей Европе. К сожалению, подобное бывает со многими гениями. Чтобы такого не произошло, у гения должен быть сильный характер либо надежная поддержка со стороны, - а лучше и то, и другое. К сожалению, люди, обласканные судьбою с детства, не имеют предпосылок для формирования сильного характера. И отсутствие поддержки, оказанной в нужный момент, часто губит их.
Погубило оно и НИКУ ТУРБИНУ, родившуюся 17 декабря 1974 года, которую
называли поэтическим Моцартом. А еще ее можно назвать вундеркиндом поневоле. С детства Ника страдала бронхиальной астмой в тяжелой форме. Немногие знают, что приступы удушья способны вызвать у маленького ребенка просто-напросто страх ночного сна, страх засыпания. Ника не спала ночами до двенадцати лет, и, чтобы как-то справиться с длинными пустотами ночи, рифмовала строчки. Это была не ее блажь, и, пожалуй, даже не сумасшествие, как теперь считают некоторые, а всего лишь некая форма защиты от страха смерти и боли.
Она не умела писать сама, просила записывать маму. Та аккуратно заносила все в тетрадь. Получалось, к примеру, вот что:
Поднимите пальцы - нервы,
Превратите в гроздь рябины
Брызги моря, что шумело
Под окном тревожно споря
В вечной сказке сна и были:
Превратите листья в стаю,
В дерзкий клекот журавлиный,
Раскачайте на качелях,
Ветер, превращенный в иней.
Помогите мне запомнить
Все тревоги и сомнения.
Дайте руку! Я б хотела
Сердца ощутить биенье.
Кто-то из знакомых надоумил потом маму Ники, Майю Анатольевну, что непременно нужно показать все это специалистам-поэтам. Тетрадь попала к Евгению Евтушенко, приехавшему в то время в Ялту – то ли на лечение, то ли на поэтические вечера. И поэт стал продюсером девочки. Скоро в Советском Союзе трудно было найти человека, который не знал бы ее имени! О ней писали газеты, ее показывали по телевидению, приглашали на поэтические концерты, где она выступала наравне со взрослыми. Собирала полные залы, и, что удивительно, умела держать аудиторию часами, увлечь ее звуком хрупкого детского голоса!
С нею работали специалисты-психологи, профессора медицины, экстрасенсы и поэты. Ее называли эмоциональным взрывом, блистательным талантом, пришельцем из космоса, ребенком-Пушкиным, поэтическим Моцартом, и просто "последовательницей творчества" несравненной Ахматовой. Евгений Евтушенко возил ее в Италию и Америку. В Италии она получила престижную премию в области искусства "Золотой Лев", став ее второй русской обладательницей после Анны Андреевны. Но Анне Андреевне Ахматовой при получении премии было за шестьдесят, а Нике - 10 с небольшим. Писать без ошибок лауреат-поэтесса так и не выучилась, увы!
Кстати, получив премию, Ника продемонстрировала, что вундеркинды, несмотря на талант и славу, во многом остаются детьми. Пытаясь проверить, действительно ли лев золотой, она отбила ему лапы.
Посещать ялтинскую школу-гимназию (бывшую гимназию Брюхоненко, где училась когда-то Марина Ивановна Цветаева!) было абсолютно некогда: все время отнимали гастрольные поездки по стране. В 1989 году издательство "Дом" при знаменитом тогда Советском Детском Фонде имени В. Ленина открыло книгами Ники Турбиной новую серию "Книги детей". Все ждали новых взлетов гения.
Но - не случилось. Она писала стихи до 12 лет. А потом начался переходный возраст. И рифмы потерялись. Ушли. Что послужило этому причиной? Особенности взросления? Семейные драмы: мама Ники вышла второй раз замуж и отношения с отчимом, а потом и маленькой сводной сестрой не складывались? Трудно сказать...
Чтобы "разрубить узел", занять какое то место во взрослом мире и утвердиться в нем, Ника в шестнадцать лет вышла замуж за 76-летнего профессора психологии, итальянца по происхождению. У него в Швейцарии, в Лозанне, была своя клиника. Ника не любила вспоминать о том времени. Она говорила, что все было "красиво и трагично, как растоптанная роза". Брак ее закончился скоропалительно, детей не было, она вернулась в Москву, в Россию, где шел перестроечный процесс и никто уже не вспоминал девочку-вундеркинда.
Она пыталась учиться в Гитисе, куда ее приняли без вступительного экзамена по русскому языку (она ведь так и не умела толком писать), снялась в каком то малопонятном художественном фильме в роли главной героини. Работала в театре - студии на окраине Москвы. И все время писала стихи, на обрывках бумаги, на клочках газет: но стихи эти она чаще всего читала себе одной. Даже поклонники Ники, которые были у нее всегда, не очень-то интересовались ее творчеством, предпочитая делить с нею постель и рюмку. Ей это не очень нравилось. Бесконечные ссоры и выяснение отношений то с любимыми, то с родными, привели к тому, что в ночь с 14 на 15 мая 1997 года Ника выбросилась с балкона пятого этажа. У нее был серьезно поврежден позвоночник, но она чудом осталась тогда жива. Деньги на лечение собирали все, кто еще знал ее и помнил. Помог даже какой-то американский бизнесмен. Она перенесла 12 операций, оправилась, но ходить самостоятельно больше не могла.
В ее маленькой квартирке в Москве, в одном из старинных, еще "сталинских", высотных домов жили с нею только две кошки и собака. Людям она не очень доверяла. Журналистов видела редко. Да они ею практически не интересовались.
Одним из немногих интересовавшихся был украинец Анатолий Борсюк - позже известный ведущий, а тогда кинодокументалист. Он снял о Нике 2 фильма. В своем последнем интервью Анатолию Борсюку в 2001 году (в программе канала "1+1") она тихо рассказывала потрясающую историю наглости и предательства, пытаясь еще при этом иронизировать: "Сейчас я Вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким-то левым путем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. (Вероятно, Нику
привезли к писателю какие-то знакомые). Лиханов долго сидел, пялился на меня, задавал совершенно хамские вопросы. Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я Вам вообще нужна? Я свое время потеряла". - "Я книгу пишу. Вы, как подопытная, мне очень нужны." - "Как подопытная?" -"Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно..." Как сказал Лермонтов, "Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно".
Анатолий Борсюк резюмировал: "С нею, действительно, очень сложно. Она совершенно не приспособлена к жизни. Умеет только стихи писать и ничего больше. Ей нужен человек, который заслонил бы ее своей спиной, избавил от быта, от необходимости покупать себе одежду, еду, платить за квартиру, пробивать публикации... Не знаю, найдется ли сейчас человек, желающий искренне ее полюбить, помочь. Не знаю, почему ее жизнь так сложилась, кто в этом виноват. У меня был вариант названия фильма: "Спасибо всем!". Все забыли Нику, не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели ее таланта, публика, страна. Со всеми покровителями, фондами, чиновниками журналами всё кончено. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся
жизнь впереди, а такое ощущение, будто она прожила ее почти до конца..."
Журналисты похожи на поэтов тем, что часто оказываются пророками. 27 мая 2002 года Нике каким-то чудом удалось забраться на подоконник своей комнаты на пятом этаже. Она отправилась в последний полет, посчитав, что жить - хватит, и оставив у себя за спиной рассуждения о нужности и ненужности, нелюбви и пустоте, истинном и неистинном даре гениальности.
Несколько дней ее тело пролежало в морге института им. Склифосовского, никем не опознанное. Потом ее просто кремировали. Цветы ей принес единственный человек - ее преподаватель на Высших режиссерских курсах Алена Галич (дочь барда Александра Галича). Вместе со своими студентами - сокурсниками Ники, Алена Александровна добилась перезахоронения праха Ники Турбиной на Ваганьковском кладбище. Теперь могила Ники находится в открытой части колумбария напротив могилы Игоря Талькова.
Journal information